– Нет, – сказал Денис. – Сегодня, здесь – никаких исчезновений. Если она пришла на похороны Анжелы, пусть останется. До заката.

Горгона молча кивнула и пошла к дому. Рука Армандо, сжимающая пистолет, повернулась за ней, как стрелка компаса.

– Перестань, – сказала Настя. – Тем более, чтобы убить горгону, нужно отрезать ей голову. Я-то знаю.

– Пули займут ее на какое-то время, – ответил Армандо, неохотно убирая пистолет. – А я бы пока смог поискать бензопилу.

Альфред ткнул его тростью в бедро и велел проваливать. Армандо улыбнулся и свысока посмотрел на пожилого демона в шерстяной шапочке, как будто перед ним был ребенок, заигравшийся в своей песочнице и швырнувший формочкой во взрослого вооруженного мужчину. Альфред сердито засопел, готовясь к более серьезным действиям, но подоспевший Карл взял старика под руку и увел в дом. Армандо пожал плечами, убрал пистолет и направился за ними.

– М-да, – сказала Настя, глядя вслед недружной троице.

– Вот от этого я и хочу убежать, – грустно улыбнулся Денис. – И пока у меня никак не получается.

– Ты убегаешь, а кто-то должен остаться и разбираться с этим безобразием…

– Но ты сама выбрала такую судьбу…

– Конечно, – сказала Настя. – Конечно. Выбрала.

Для подробного комментария на эту тему не хватило бы и времени, что требуется на пеший переход от кладбища до Праги, тем более что Денис все равно «убегал», а значит, нагружать его ненужной информацией не стоило. Она и так сделала достаточно – пообещала, что позаботится о короле Утере, позаботится обо всех, кто был дорог Денису в Лионее, и не взяла с него никаких обещаний взамен.

А ведь могла бы.

«Пообещай, что всегда будешь помнить обо мне».

«Пообещай, что будешь счастлив».

«Пообещай, что где-то там, в укромном уголке твоего сердца, навсегда останется выцарапанная надпись „Денис плюс Настя равно любовь“. Так же, как это выцарапано у меня».

«Пообещай, что иногда ты будешь думать – а как бы все могло быть, если бы… Если бы не было ни горгон, ни Леонарда, ни Анжелы, ничего, кроме тебя и меня. И чем дольше мы не будем видеться, тем чаще ты станешь об этом задумываться, и может быть, однажды…»

– Может быть, однажды… – сказал Денис, и Настя вздрогнула: еще один непрошеный чтец мыслей? Встаньте в очередь!

– Может быть, однажды все это забудется, – сказал Денис. – Может быть, скоро с нами случится столько всяких хороших вещей, что мы забудем все плохое. Или будем вспоминать о нем со смехом, как о чем-то незначительном. Как о сломанной детской игрушке или оцарапанной коленке. Тогда это казалось катастрофой, а сейчас – повод для улыбки. Как ты думаешь?

– Я?! – Настя внезапно поняла, что очень сильно злится на Дениса, причем эта злость вскипела в ней невероятно быстро, почти моментально. – Ты действительно хочешь знать, что я об этом думаю?!

Следующей фразой, просившейся к ней на язык, была: «Ты действительно хочешь знать, когда, по моему мнению, мы сможем весело посмеяться над похоронами Анжелы? Или над тем, как меня чуть не убили горгоны?! Над этим ты собрался смеяться?!»

– Я думаю, что нам стоит идти, – сказала Настя, увидев на крыльце Карла. – Нас ждут. Посмеемся как-нибудь в другой раз.

7

Неудивительно, что после всего сказанного и сделанного поминальный обед прошел очень тихо и очень быстро. Первым из-за стола поднялся Денис, потом ушел Роман, а Карл повез могильщиков обратно в город. Настя тоже вышла, чтобы сделать пару звонков, а когда вернулась, то застала весьма выразительную картину. За одним концом стола Альфред и Горгона вели негромкую беседу, сидящий же на противоположном крае Армандо буквально пожирал беседующих глазами, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Две минуты давно прошли, – сказал он Насте.

– Прекрати! – она произнесла это почти шепотом, но горгона услышала ее, что-то сказала Альфреду и направилась к дверям, на ходу повязывая платок. Армандо помахал ей рукой.

– Когда-то ты сказала, что хочешь истребить их всех, – напомнил он Насте.

– Я помню.

– И в чем же дело?

– Я убивала их, только когда они нападали первыми, а не так, как вы, направо и налево, старых и малых, виноватых и невиновных…

– Не так, как «вы»? – Армандо приподнял брови. – Кто это – «вы»?

Настя хотела было ответить: «Вы – те, кто истребил горгон в том поселке», но потом вспомнила, что истребление начала она сама, и получалось, что Армандо прав – нет никакой разницы между нею и солдатами в черной униформе.

– И насчет невиновных, – Армандо покачал головой. – Не думаю, что там были такие. Даже…

Он пошатнулся от неожиданного толчка, удивленно посмотрел вниз, увидел Альфреда, произведшего этот толчок, и раздраженно скрипнул зубами.

– Мне нужно поговорить с принцессой, – смиренно проговорил Альфред. – Наедине, – и когда Армандо отошел в сторону, демон добавил: – То есть это не мне нужно поговорить с принцессой. Горгоне нужно поговорить с принцессой. Она ждет тебя во дворе.

– Нет, – решительно сказала Настя.

– Всего пару слов.

– Нет.

– Настя, – Альфред взял ее за локоть и как-то по-детски умоляюще заглянул в глаза. – Пожалуйста. Она – представитель маленькой расы, загнанной в угол, исчезающей. Когда еще ей представится возможность поговорить с принцессой Анастасией?

– В прошлом году я пообщалась с ее сестрами. Не самое приятное воспоминание.

– Тебе пора перестать оценивать события как «приятные» или «неприятные»! – неожиданно сердито сказал Альфред. – Повзрослей наконец! Когда у тебя еще будет шанс по душам поговорить с горгоной?

– Не уверена, что вообще смогу с ней говорить…

– Она приехала на похороны сестры. По моему приглашению. Это абсолютная гарантия, что никаких злых помыслов…

– Армандо будет держать ее на прицеле, – коротко ответила Настя, обмотала шею шарфом, накинула на плечи куртку и вышла во двор. Горгона стояла шагах в пяти от крыльца; молчаливая и неподвижная, она напомнила Насте статуи в саду позади «Трех сестер», придорожного ресторана, где Настя впервые имела счастье повстречаться с представителями этой расы. И это воспоминание тоже не прибавило Насте дружелюбия.

– Я слушаю, – сказала она, отметив, что на втором этаже с легким скрипом приоткрылось окно: Армандо занял позицию.

– Ты не мессия, – сказала горгона. – Теперь мы это понимаем.

– Отлично. Наконец-то. Хотя я немного разочарована, потому что успела заказать себе новые визитные карточки, ну знаешь, золотом на белом толстом картоне – «Анастасия, ваша мессия». Неплохая рифма, могли бы получиться хорошие стихи или там песни…

– Ты нервничаешь, – сказала горгона. – Не стоит.

– Скажи, что тебе нужно, и я сразу перестану нервничать.

– Мне нужно, чтобы ты поняла нас.

– Я попробую. Дело в том, что раньше, когда я пыталась вас понять, вы немедленно пытались сделать со мной что-нибудь мерзкое. Убить или превратить в себе подобную тварь, – Настя поняла, что слегка вышла за рамки приличия, а точнее, оскорбила горгону, но решила, что извиняться не будет. Потому что она принцесса, а горгоны и в самом деле… Неприятные создания.

– Мы такие, какие мы есть, – ответила горгона. – Мы ничем не хуже детей ночи или двуликих, но они приняты в число Великих Старых рас, а мы – изгои в этом мире.

– Потому что вы убиваете людей и питаетесь ими.

– Вампиры делали это столетиями. И некоторые из них делают это до сих пор. Двуликие, лесные хозяева, водяные – у них тоже есть темные стороны. Всем расам присуща склонность к убийству, просто одни ее скрывают, а другие нет. Наша беда не в том, что мы убиваем, а в том, что мы убиваем мало. Если бы горгоны оказались в состоянии убить хотя бы сотню людей за один раз, с нами бы стали считаться…

Горгона говорила это ровным бесстрастным голосом, как будто излагала рецепт приготовления пирога.

– Ты позвала меня за этим? – спросила Настя. – Чтобы сказать – ваша раса недостаточно кровожадна, чтобы ее воспринимали всерьез?