– Нет.
– Но это же… Как такое может быть? Я дожила до девятнадцати лет и не знала, что существуют такие… такие существа! Я думаю, что большинство людей про это не знает! Как такое возможно?
Смайли улыбнулся и откинулся на спинку дивана.
– Это возможно, – сказал он. – Филипп ведь сказал вам насчет допуска? Раз уж ты оказалась замешана в такую историю, то получишь допуск к информации первого уровня и узнаешь, что наш мир устроен немножко иначе, чем пишут в школьных учебниках.
– Но другие-то люди не узнают! И я бы не узнала, если бы не вляпалась в это все…
– Не узнала бы, – согласился Смайли. – И замечательно прожила бы свою жизнь, не подозревая о существовании остальных Великих Старых рас. Большинству людей не нужно это знание. Если вы до сих пор делите единую расу людей на черных, белых и желтых, на христиан и мусульман, то что бы вы сказали, узнай о существовании гномов, вампиров или великанов? Что они ведут неправильную жизнь, что они поклоняются неправильным богам, что они портят ваших детей, отнимают рабочие места? Настя, мы не прилетели с другой планеты, Земля – такой же дом для нас, как и для вас. Но лучше, если между разными комнатами этого дома будут построены стены, чтобы жильцы не мешали друг другу.
– Но… – растерянно проговорила Настя. – Ведь я же нормально общаюсь с вами. Я общалась с Иннокентием, Маратом… Они странные, но с ними можно найти общий язык. Что в этом ужасного? Почему не сказать людям правду, они поймут.
– Люди не поймут, Настя. Семьсот лет назад люди знали о существовании других рас, не обо всех, но кое о каких знали. Чем это закончилось? Войной, убийствами, геноцидом. И заслуга Лионейских королей в том и состоит, что они сумели постепенно погасить эту войну. Поколение за поколением династия Андерсонов выстраивала систему взаимоотношений Великих Старых рас. Систему, при которой в одном мире могут жить разные расы, не мешая друг другу. Один из принципов этой системы – люди, самая многочисленная и могущественная раса, не должны знать о существовании других рас. То есть мы контактируем с верхушкой человеческого общества, с Генеральным секретарем ООН, с лидерами крупнейших стран, с главами религиозных конфессий, но простые люди должны жить своей обычной жизнью, не мучаясь кошмарами о вампирах или драконах. Хотя и тут не все так просто; я вырос в Англии, в небольшой деревне, и население соседних городков, люди, я имею в виду, прекрасно знали, что мы – гномы. Они сохранили это знание из Темных веков, и они не рассказывают об этом по национальному телевидению. Они тоже считают, что о таких вещах лучше помолчать. – Смайли усмехнулся. – Они говорят: «Пусть уж лучше здесь живут гномы, чем понаедут какие-нибудь пакистанцы или арабы». Таков наш мир, Настя. Что сказали бы ваши родители, узнай, что вы встречаетесь, например, с вампиром?
– Отцу было бы все равно, а вот с мамой… С мамой были бы проблемы.
– Вот видите… Это естественно. Обычная мама, которая хочет для своей дочери обычного счастья.
– А почему вы говорите только про нетерпимость людей? Если бы ваша дочь встречалась с болотной тварью – что бы вы сказали?
– Зачем ей встречаться с болотной тварью? – несколько удивился Смайли. – Гномы и болотные твари несовместимы в плане секса…
– Хорошо, они просто дружат. Ходят под ручку. Ваши ощущения?
Смайли поморщился.
– Вообще-то, болотные твари не относятся к Великим Старым расам. Это мутанты, так что…
– Так что сами вы хороши, нечего все на людей валить.
– Люди – самая могущественная раса, – не согласился Смайли. – Они отличаются от остальных тем, что в состоянии уничтожить все прочие расы. Поэтому люди меня беспокоят больше остальных. В прошлом году избрали нового президента США, так мы решили с ним не контактировать. Как только этот парень узнает, что у него в Скалистых горах колония гномов с тысячелетней историей, а в Луизиане – край непуганых болотных тварей… Слава богу, там председатель Верховного суда – вменяемый человек, он следит за ситуацией.
– Похоже, что у вас сложная работа.
– Наконец-то хоть кто-то оценил!
– И тогда получается, что этот ваш Большой Совет…
– Представители двенадцати Великих Старых рас. Глава Совета – король Лионеи.
– И Денис Андерсон…
– Единственный сын короля Лионеи.
– И вы боитесь, что династия может прерваться?
– Я боюсь, что… – Смайли осекся и посмотрел на часы. – Настя, когда ты получишь допуск, то посмотришь учебный фильм и, наверное, сообразишь, чего мы боимся. А пока давай вернемся к нашей работе. – Он включил диктофон. – Время, как ты понимаешь, не на нашей стороне.
– Так это вы хотели закончить на сегодня, а я хотела продолжать!
– Да? И почему же мы отвлеклись?
– Я хотела заказать кофе, а вы сказали, что это наркотик для гномов, а потом стали говорить…
– Все понятно. Настя, не могла бы ты…
– А вот в подземелье у Макса на нас с Филиппом Петровичем с потолка падали гномы, и от них несло кофе со страшной силой…
– Наркоманы, – коротко сказал Смайли. – За кружку кофе будут камни грызть.
– А… Ну, примерно этим они и занимались, – сказала Настя. – Как приятно, когда хоть что-то становится понятным. Вонючих гномов из списка загадок вычеркиваем.
Смайли внимательно посмотрел на Настю.
– Ой, – сказала она.
– У меня очень тяжелая работа, – произнес Смайли, обращаясь, похоже, к самому себе. – Продолжим.
8
То, что происходило с Денисом и Настей в июле и августе, было настолько безмятежным и замечательным, что история той странной поездки в более чем странное место неминуемо должна была забыться; её обязаны были стереть куда более яркие и позитивные воспоминания. Отчасти так и случилось, но все же полученные в темном холодном подвале впечатления были настолько сильны, что изгнать их могло только время, причем Время с большой буквы, а не пара месяцев любовных дурачеств.
Монахова не делала пыток к примирению, но Настю это особенно не волновало. Она слишком хорошо знала подругу и была уверена, что никакой глубокой душевной травмы у Монаховой нет, зато есть желание изобразить глубокую душевную травму. Настя даже рассудила, что фокус с выбрасыванием мобильника в окно был задуман Монаховой заранее, просто поначалу он планировался как символ драматического разрыва с прежним любовником, однако хорошая актриса должна уметь импровизировать, и Монахова сымпровизировала.
В середине августа Настя уже вела печальный внутренний отсчет – сколько осталось до сентября, сколько осталось таких невообразимо счастливых дней, когда никто и ничто не мешает ей и Денису быть рядом и быть вместе. Не только Настя страдала от скорого завершения лета, и городской пляж ежедневно был забит до отказа людьми, которые старались не упустить ни одного из оставшихся солнечных дней. Быть вдвоем посреди этого столпотворения оказалось сложной задачей, и Настя с Денисом переместились в другое место – к лесному озеру, куда надо было ехать сорок минут на электричке и еще десять минут шагать пешком. Можно было добраться и на мотоцикле, тем более что Денис понемногу учил Настю управляться с этим ревущим зверем; правда, времени на дорогу уходило не меньше, а если за руль садилась Настя, то и больше.
Однако озеро того стоило. На далеком противоположном берегу едва виднелись неподвижные фигуры рыбаков, словно вросших в камыши; поверхность воды была настолько спокойной и гладкой, что, прыгая с разбега в озеро, Настя чувствовала, будто нарушает какие-то мировые законы спокойствия и тишины. Но озеро относилось к ней вполне терпимо.
Они с Денисом доплывали до крошечного островка, который выступал из воды, как спина зеленого озерного чудища, сохли, разговаривали, потом плыли обратно, дурачились у берега… То есть проводили время так, что простое перечисление действий дает в сумме диагноз «бездельничали», но отчего-то в то же самое время сердце до отказа наполнялось стопроцентным счастьем, наполнялось столь туго, что могло лопнуть в тот самый момент, когда двое, взявшись за руки, медленно брели по лесной дороге к железнодорожной платформе.