— Теперь, если мыслить логически… тебе просто необходим личный историк, так сказать, собственный верный хронист!

— А что, это мысль! — восторженно подхватил герой. — Воистину недаром мы повстречались у дверей храма Аполлона. Именно ты и будешь тем смертным, кто донесет молву о моих подвигах до каждого грека. Просто великолепная мысль! Полагаю, папуля возражать не будет.

Зевс на Олимпе одобрительно кивнул.

Так состоялась величайшая в истории Древней Греции встреча.

Глава пятая

ПОДВИГ ПЕРВЫЙ: НЕМЕЙСКИЙ ХОМЯК

Сын персеида Сфенела Эврисфей, как мы уже говорили, родился в один день с великим Гераклом. Да только появился он на свет, как вы тоже уже знаете, немного раньше сына Зевса, чему в немалой степени способствовал очередной закрученный неугомонной Герой заговор. Недоношенный малыш к удивлению всех своих родственников, вымахал за неделю во взрослого мужика с ужасным характером и совершенно умопомрачительным набором всевозможных болезней, начиная от ревматизма с насморком и заканчивая метеоризмом с косоглазием.

Вот что значит несправедливая судьба. Несчастный Эврисфей, павший жертвой жестоких богов, лишний раз доказывал известный каждому смертному факт: «какие мерзавцы управляют с неба многострадальной Аттикой».

Естественно, Эврисфей был в курсе, что вскоре к нему явится сам великий Геракл, который по его, Эврисфея, велению исполнит любые двенадцать поручений любой сложности и риска. Такое положение вещей Эврисфею очень даже нравилось. Он рассчитывал сполна отомстить несправедливым олимпийцам и досадить если не самим богам, то хотя бы их могучему сыночку.

Надо ли говорить, что ненавидел Эврисфей Геракла лютой ненавистью, хотя героя и в глаза не видывал. Ненавидел и страшно боялся. Он и сам порой не мог объяснить свой патологический страх перед сыном Зевса. Пользовавший беднягу знаменитый греческий лекарь Зигмундис Фрейдиус окрестил этот страх Эврисфея «гераклофобией».

Что ж, пускай будет «гераклофобия». Эврисфею от того, что его болячка получила название, легче не стало. Узнав, что великий герой со своим личным профессиональным хронистом спешит на золотой колеснице в Тиринф, Эврисфей, несмотря на свою «гераклофобию», ужасно обрадовался.

— Что ж, лети, лети, голубок, — противно захихикал он и расчихался. — Уж я приготовил для тебя первое задание. Вся Аттика будет над тобой хохотать… и это уж, поверь мне, только самое начало…

И желчный zзлодей с удовольствием высморкался в огромный влажный платок.

В самом Тиринфе Эврисфея, как назло, не оказалось, что Геракла просто взбесило. Аполлон, как всегда, всё перепутал — как выяснилось чуть позже, Эврисфей жил неподалеку, в Микенах, неприступной горной крепости. Услышав об этой самой крепости, сын Зевса лишь скептически усмехнулся.

— Нет такой крепости, которую не смог бы разрушить великий Геракл! — громко провозгласил герой, недружелюбно посматривая на посланца Эврисфея, некоего Копрея.

Копрей невозмутимо стоял перед сыном Зевса и никакого восхищения по поводу своей встречи с ним не проявлял.

— Эврисфей не хочет, чтобы ты въезжал в Микены, — сухо сообщил посланец.

— Это, интересно, за каким сатиром? — возмущенно спросил Геракл, переглянувшись с Софоклюсом.

Копрей пожал плечами:

— Понятное дело, вы можете проигнорировать его просьбу. Езжайте, коли вам не дорого собственное здоровье.

— Любезнейший, — вмешался Софоклюс, — соизволь объяснить нам, на что ты намекаешь.

— Эврисфей сейчас болен, — ответил посланец. — Дизентерией.

— Дурак, не мыл руки перед едой, — повернувшись к Гераклу, со знанием дела пояснил Софоклюс.

— Хорошо, — кивнул великий герой. — Выходит, нам придется общаться с болезным через тебя?

Копрей коротко кивнул.

— Что ж, отправляйся к своему засранцу и передай, что сын Зевса готов выполнить первое поручение.

— Не вижу в этом никакого смысла, — безразлично отозвался посланец, — ибо Эврисфей уже дал мне надлежащие распоряжения по поводу твоего, Геракл, первого задания.

— Ну-ну… — Софоклюс засуетился, извлекая из заплечной сумки свежую восковую дощечку.

Копрей, пожевав губами, медленно произнес:

— Около города Немей, что расположен на северо-востоке Пелопоннеса, по слухам, завелось ужасное кровожадное чудовище, которое ежедневно опустошает окрестности.

— Ух ты! — восхитился Геракл. — А ну-ка говори скорее, что это за чудовище! Гигантский лев или, может, пещерный медведь?

— Нет, — покачал головой Копрей.

— Тогда кто же это?

— Хомяк!

— КТО?!

Софоклюс с Гераклом аж подпрыгнули на месте.

— Хомяк, — спокойно повторил Копрей и, деликатно прикрыв рот ладонью, зевнул.

— Ты что же, коротышка, издеваешься надо мной? — прорычал сын Зевса.

— Никак нет, — поспешно ответил посланец. — Отправляйтесь в Немею и сами расспросите местных жителей. Уверяю, каждый из них подтвердит мои слова.

— Мне это не нравится, — решительно заявил Софоклюс, пряча дощечку. — Геракл, по-моему, из тебя хотят сделать идиота, этакое посмешище на всю Грецию.

Сын Зевса натужно пошевелил извилинами.

— Да, — наконец согласился он, — скорее всего, всё так и есть. Но ведь я дал слово самому Зевсу! В любом случае у меня нет выбора. Едем в Пелопоннес!

— Что мне передать Эврисфею? — напомнил о себе стоявший рядом с колесницей Копрей.

Геракл сверкнул глазами:

— Передай этому недоноску, что когда я выполню все его дурацкие двенадцать поручений, то лично приду к нему в Микены и сверну его чахоточную шею.

Посланец кивнул и неспешно потопал прочь.

— Весьма опрометчивые слова, — недовольно покачал головой Софоклюс. — Геракл, ты меня удивляешь. Не иначе как ослепленный гневом произносил ты эти оскорбления. Неужели ты не понимаешь, что еще больше озлобишь этого мерзавца? Ведь он и так уже видит тебя в фамильном склепе в белых сандалиях. Теперь уж Эврисфей точно постарается, чтобы один из этих двенадцати подвигов стал для тебя последним.

— Не дождется! — рявкнул в ответ великий герой. — Не за тем я на белый свет родился, чтобы лебезить перед всякими недоношенными засранцами. Да я его, если бы не Зевс… вот этими самыми руками… в бараний рог… Но…

— Как всегда, есть одно маленькое «но»! — усмехнулся историк.

— Воля отца — закон! — с большим почтением закончил Геракл, высматривая среди облаков Летающий остров.

Прибыл сын Зевса в город Немею и несколько растерялся. Куда идти, кого спрашивать?

— Мой друг, доверься мне, — воскликнул Софоклюс и завел могучего героя в первое попавшееся по дороге питейное заведение.

Сели за стол. Заказали вина.

— Значит, так. — Историк заговорщицки склонился к уху Геракла. — Слушай меня и лучше не перебивай. Прямо сейчас ты идешь к хозяину этой забегаловки и громко заказываешь всем присутствующим за свой счет лучшего вина.

— С чего бы это? — возмутился герой.

Софоклюс весело подмигнул:

— Халявщик — находка для спартанского шпиона!

Подивившись мудрости ученого приятеля, Геракл подошел к владельцу питейного заведения и, грохнув на прилавок перед его носом новенький золотой талант, зычно проревел:

— Всем лучшего вина за счет великого Геракла!

— Ура-а-а-а… — закричали присутствующие и, отпихивая друг друга, ринулись к оторопевшему хозяину.

— Друзья, — громко возвестил Софоклюс, когда жители Немей основательно нализались, — скажите нам, скромным путешественникам, волей случая забредшим в ваш гостеприимный город, что за ужасные слухи бродят по Аттике. Якобы в ваших лесах завелось жуткое чудовище.

— Завелось, — подхватили местные жители, — так и есть, завелось, что б ему пусто было.

— Совершенно кошмарное создание, — добавил хозяин забегаловки, — немейский хомяк!

Геракл с Софоклюсом насторожились.

— А можно подробней? — попросил историк.