– Нет, принцесса, я хотела сказать другое, – горгона вдруг опустилась на колени. – Приношу свои извинения, – сказала она и коснулась лбом земли. – Все мы грешны, и мои сестры не исключение. Слишком долго ждали они мессию, слишком долго ожидали они перемены своей участи, и это ожидание привело к ошибкам. Многим ошибкам. Нам не стоило удерживать королевского сына, не стоило торговаться с королем Утером. Доверяться Леонарду и принимать его посланцев также было ошибкой. Прими мои сожаления, принцесса.

Настя растерянно смотрела на коленопреклоненную фигуру. Сказанное горгоной было слишком правильным, чтобы в него поверить. Но не поверить горгоне, отвергнуть ее покаяние – наверное, это было еще хуже. Если бы только можно было сбегать посоветоваться с Альфредом, а еще лучше позвонить Смайли…

– Я принимаю твои извинения.

Наверное, со стороны это выглядело драматично: склоненная голова горгоны, великодушная принцесса… Которая на самом деле уже стала замерзать и думала о том, как бы поскорее свернуть всю эту церемонию. Но при этом Насте не давала покоя и другая, куда более важная мысль: ну и зачем это все? Ведь не может такого быть, чтобы горгона приехала сюда только ради похорон Анжелы и принесения извинений. Что-то тут было еще, что-то…

Настя слишком замерзла, чтобы и дальше играть в эти игры, поэтому она просто спросила:

– Это все? Или ты хочешь еще что-то сказать?

Горгона поднялась с колен, поправила платок.

– Меня зовут Маргарита.

– Очень хорошо.

– Принцесса, хочу тебя попросить. Если когда-нибудь тебе придется решать судьбу моего народа, решай ее мудро.

– В смысле – не будь дурой?

– В смысле – не принимай важных решений, исходя только из собственных обид.

– Так вот зачем ты извинялась… Вы боитесь, что если я получу власть, то буду мстить горгонам. Правильно боитесь.

– Принцесса, я сказала то, что должна была сказать. Теперь я уйду, а ты вправе поступать так, как сочтешь нужным.

– Ага. Могу я тоже попросить… Не надо убивать людей. И не людей. Не надо превращать их в статуи. Может быть, ваш народ может как-то без этого обойтись, а?

Ей показалось, что горгона улыбнулась.

– Мы такие, какие есть, – повторила она. – Но я передам сестрам твою просьбу. Мы обсудим ее и… И будем ждать мессию. Будем ждать перемены нашей участи.

– Ладно, – сказала Настя. – И это…

– Что?

– Если вдруг мне понадобится с тобой связаться или…

– Конечно, – сказала горгона. – Запиши номер моего мобильника.

8

В доме Альфреда все постепенно затихало, гости расходились по комнатам и укладывались спать. Вскоре в полутемных коридорах остались лишь двое полуночников, к которым никак не приходил сон. Альфред совершал что-то вроде караульного обхода своих владений, проверяя, заперты ли двери и потушены ли свечи; Настя же, переволновавшись из-за встречи с горгоной, бродила вслед за Альфредом молчаливой тенью, вслушиваясь в звуки, которые издавал старый дом, и привыкая к ним, как к размеренному дыханию огромного существа из дерева и кирпича.

Путешествуя по второму этажу, Настя замешкалась и потеряла Альфреда из вида. Она двинулась в обратную сторону и заметила у окна силуэт, но тот был слишком велик для Альфреда.

– Армандо?

– Твой Армандо спит без задних ног, – ответил силуэт по имени Денис.

– Он такой же мой, как и твой. А как твоя Берта?

– Она просто служанка.

– Я знаю, кто она. Я спрашиваю – она спит?

– Да, и она имеет полное на это право, потому что она только что укачала моего сына.

– Ах да, у тебя же есть сын. Томас Андерсон Младший. Я все время забываю. Мы вроде бы муж и жена, но у тебя есть сын, а у меня – нет, странно, да?

– У тебя все еще впереди, Настя.

– Вряд ли, если учесть, что мой муж собирается уезжать то ли в Канаду, то ли в Австралию, а для зачатия ребенка, как известно, нужны усилия двоих.

– У тебя есть Армандо.

– Заткнись.

– Слушаю и повинуюсь, принцесса.

– Я-то принцесса, а вот ты…

– Принцесса, а как получилось, что ты приехала сюда лишь с одним охранником? Обычно король такого не позволяет.

– Король в больнице, – напомнила Настя. – Так что не он принимает решения.

– А кто?

– Я. И я посчитала, что для этого путешествия мне будет достаточно одного Армандо.

– Допустим, что ты принимаешь решения, но ведь ты сейчас здесь, а кто тогда управляет Лионеей?

– Амбер. Не делай изумленные глаза, да, я устроила твоей сестренке праздник. До моего возвращения она будет самым счастливым человеком на всем белом свете.

– А ты не боишься, что она…

– Будет баловаться со спичками? Объестся мороженого? Твоя сестра уже взрослая, Денис, она не будет делать глупостей.

– Ну да, только она может сделать и кое-какие умные вещи, после которых…

– Ты хочешь сказать, она может не пустить меня обратно в Лионею? Может занять мое место насовсем? Это вряд ли.

– Почему?

– Потому что сейчас она не хочет занять мое место. Сейчас никто не хочет занять мое место…

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Ровным счетом ничего.

Даже по прошествии нескольких недель я иногда задавала себе вопрос: а может быть, стоило ему рассказать? Стоило посвятить его во все детали? Объяснить, что в действительности поставлено на карту?

А тогда этот вопрос занимал меня еще сильнее – во время разговора с Денисом он просто грыз меня, словно дюжина мелких крокодильчиков, облюбовавших мои щиколотки для полуночной закуски. Никто не хотел занять мое место. Никто не хочет, чтобы его заживо грызли крокодильчики. Никто не хочет взваливать на себя целый мир, тем более что в боку у этого мира торчит дымящийся фитиль двухнедельного срока действия. Никто не хочет втолковывать вампирам, что они – сборище эгоистов. Я вот тоже не хотела, а уж Денис…

В доме Альфреда было темно, и я не могла видеть лица Дениса, но и без этого мне стало понятно – как только я перейду к лионейским делам, Денис немедленно сбежит. В лучшем случае – пожелает мне успеха, а потом сбежит. С Бертой и Томасом-младшим.

Так что, ничего я ему тогда не сказала. А теперь уже поздно. Что называется – «абонент вне зоны досягаемости».

И похоже, это уже навсегда.

– Ничего я не имею в виду, – сказала Настя. – Ровным счетом ничего, просто… Большая ответственность, знаешь ли. Амбер не любит большой ответственности. Тем более что король скоро поправится, и все будет как раньше.

– Точно?

– Точнее не бывает.

– Ты ничего от меня не скрываешь?

– Ох, – сказала Настя. Правильный ответ на этот вопрос звучал бы так: «Если ты хотел, чтобы я ничего от тебя не скрывала, не надо было сбегать из Лионеи, а до этого не надо было связываться с Анжелой, о которой я, конечно же, не хочу сказать ничего плохого, потому что она умерла и… И пусть земля ей будет пухом. Ну а я теперь свободная женщина и могу скрывать все, что вздумается. Для твоего же блага, Денис».

Но этот ответ мог расстроить Дениса, его расстройство могло передаться ни в чем не повинному ребенку, а Настя не хотела, чтобы страдали дети. Поэтому она ответила:

– Я ничего от тебя не скрываю. Зачем мне что-то скрывать? И что я могу скрывать? Просто там, в Лионее, все идет своим чередом, происходят какие-то события, принимаются какие-то решения… Ничего особенного. Зачем тебе обо всем этом знать, тем более что ты собрался бежать на край света.

– Не бежать, – уточнил Денис. – Ехать.

– Ну и хорошо.

– То есть… Если не считать, что мой отец лежит в больнице, потому что на него покушалась твоя школьная подруга…

– Университетская подруга, – поправила Настя. – Сумасшедшая подруга-мутант, которая действовала совершенно одна, и нет никаких следов заговора или…

Пожалуй, ей стоило замолчать, а в дальнейшем говорить помедленнее, тщательно подбирая слова.