Я сунул Курносого в карман, запахнул плащ, натянул перчатку и обернулся к фонарям и дому.

А если не показалось?

Если на самом деле никто не подкрадывался ко мне здесь, на пустыре, хотя предчувствие предупреждало меня о том, что ждет там, внутри?

Минут пять я пялился на домик.

Можно, конечно, рискнуть…

А можно не валять дурака, а залезть потом, на пару с Гошем. Время еще есть. Мало, но есть.

Я вздохнул и попятился в глубину пустыря.

Серый рассвет. Холод и дождь, все моросящий…

Хотелось сесть куда-нибудь, в какое-нибудь теплое местечко. И заснуть, забыв обо всем…

Машина вынырнула из-за спины, едва не задев меня.

Рука нырнула в карман к Курносому, но я уже рассмотрел. Черная «Волга», с виду старая и потрепанная однако мотор работает едва слышно, а шорох шин спрятался в шуме пробуждающегося города.

Машина свернула на обочину, преградив мне путь. Щелкнула и распахнулась дверца, чуть не врезав мне по колену.

Я заглянул внутрь. Гош хмыкнул, глядя на мою руку в кармане. Безнадежно покачал головой.

Ну да, он прав. Если бы это был не он, а те пурпурные ребята… Ни одного шанса у меня бы не было. Ну да, такой уж я растяпа, – когда под утро, после целой ночи слежки, и, в отличие от него, знаю, что они давно уехали. Могу и расслабиться.

Я забрался внутрь, в благодатное тепло. Расплылся по мягкому креслу. Господи, как хорошо-то – просто сесть в обычное кресло…

Гош повернулся и достал с заднего сиденья сумочку. Вжикнул молнией и сунул мне на колени. Изнутри выглядывала фольга, из разошедшейся щелки пахло ветчиной и укропом. Зеленая крышка термоса.

Я вдруг понял, до чего же проголодался. В животе заурчало и повело.

Не разбирая, где кончается один бутерброд и начинается другой, я впился зубами в край, откусывая сразу от обоих. Ветчина, зелень с огурчиком, и где-то меж ними был ароматный ломтик сала, набитого зубчиками чеснока… А как пахнуло из термоса, стоило снять крышку – еще даже не вынимая пробки!

– Гош, я тефе говорил, что я тебя люплю? – выдавил я с набитым ртом. Ветчина таяла на языке, запах кофе опьянял.

Но Гош сидел все такой же мрачный. Завел мотор, медленно тронул, выжидательно косясь на меня.

– Да ничего особенного… – сказал я и запихнул в рот остатки бутербродов.

Но Гош все косился на меня. В глазах – никаких сантиментов и шуточек. Голый вопрос.

– Да не заметили они нас. Всю ночь здесь сидели, уехали только час назад.

Ответом мне был вздох.

Опа… Гош, выведенный из душевного равновесия? Дважды за ночь? Не верю своим глазам. Неужели…

– Следили?! За тобой следили?

Гош досадливо поморщился, даже в боковое стекло покосился, лишь бы на меня не смотреть.

Это я тоже мог перевести: что-то подозрительное было. Не сказать определенно, что это была слежка, но и со счетов сбрасывать нельзя. Потому что опаснее всего те, кто следит умело. А умелая слежка – ее разве толком заметишь? Она всегда как стечение случайностей…

– Да ладно, Гош. Не переоценивай их. Они всю ночь сидели у морга как ни в чем не бывало. А если бы тот парень что-то заподозрил, они бы сразу смотались оттуда.

Гош только хмыкнул. Вздохнул и безнадежно покачал головой – папаша, отчаявшийся втолковать любопытному карапузу, почему небо синее.

– Надо рассказать Старику, – сказал Гош.

Теперь уже я хмыкнул.

Поглядел на свои коленки. Не знаю, как ему, а мне будет жалко.

– Думаешь, он шутил?

Гош мельком глянул на меня, опять безнадежно покачал головой.

– Да без тебя, – сказал он.

Ах, так он в благородство решил поиграть… Все на себя взять. А я, значит, в это время послушно сидел в городе…

– Тебе, Гош, он ноги резать, наверно, не станет. Но и с тебя четыре шкуры спустит.

Гош вздохнул. Медленно покивал – понимая и принимая. Чему быть, того не миновать…

– Давай хотя бы не сейчас! – взмолился я. – Давай хотя бы узнаем, что в этом чертовом домике, чего они там химичат!

– Опасно.

– Опасно, – кивнул я. – Ну а если Старик не просто тебе по шее надает, а взбрыкнет и запретит сюда соваться? И помогать не станет, и еще натравит Виктора и за тобой тоже следить, чтобы и ты из города носа высунуть не мог? Тогда что?

Гош покосился на меня, вздохнул. Нехотя, но кивнул.

Пилюля не из сладких, при его-то любви к перестраховке, но он ее проглотил. Или еще не совсем?

– Если уж мы нашли такое место, где они жужжат, как вокруг улья, грех этим не воспользоваться. Надо всех их выследить, а потом накрыть. За одну ночь. Одну за другой. Всех сразу.

– Тогда уж одну оставить, – сказал Гош.

– Почему?

– Не почему, а зачем… – пробормотал Гош. – На размножение.

Верно. Одну можно оставить в живых – пока.

Когда узнает, что стало с ее подружками, испугается, засуетится, бросится связываться с другими суками, каких еще знает – и потянутся от нее новые ниточки, только успевай подрубать.

Мы выехали из городка, Гош прибавил.

Я допил кофе, но вместо бодрости – накатывала сладкая дрема, которой просто сил не было сопротивляться, да и зачем…

Несколько раз меня приподнимало из дремы в реальность – я разлеплял глаза, оглядывался и снова засыпал. Дорога длинная, а Гош собеседник не разговорчивый.

Гош открыл рот только перед самым Смоленском, когда я уже перестал клевать носом.

– Надо подключать Шатуна, – сказал Гош.

– Хм? – Как-то новичок слишком уж возле Виктора ошивался, чуть не в рот ему заглядывал. Не заложит он нас ему или Старику? – Думаешь, надо?

Гош кивнул. Объяснил:

– Опасно.

Опасно-то опасно, кто ж спорит… Прикрытие никогда не помешает. И все же…

– А этот Шатун… – Я поморщился и потер нос. – Он нас, случаем…

Гош покачал головой.

– Уверен?

Гош кивнул.

– Мне бы твою уверенность…

Гош помолчал, все-таки разлепил губы:

– Наш человек.

– Наш… – пробормотал я. – Наш-то наш, вопрос в том, чей наш он больше: наш с тобой или наш с Виктором? Если ты его подключишь, а он Виктору все выболтает? Или Виктор сам что-то заподозрит, да и вытрясет из Шатуна все? Одно дело, когда ты Виктору говоришь, что ты за мной следил, и я никуда не ездил, и совсем другое дело, если…

– Сегодня он за тобой следил.

– Что? – не понял я.

– Сегодня он за тобой следил. Не я.

– Он за мной следил?.. Не ты?..

Гош кивнул.

– Но… А Виктор…

Я потер бровь.

Мне-то казалось, что Шатун с Виктором… Но если Гош уверен… Выходит, дело для Шатуна важнее. Если ради продолжения охоты готов и с Виктором в кошки-мышки поиграть, то в самом деле наш человек. Это хорошо.

Плохо то, что до этого дошло.

– Тебе Виктор уже не доверяет?

Гош не ответил.

– Думаешь, он что-то заподозрил?

Гош хмуро молчал.

– Так ты теперь вообще не будешь следить за мной? Только Виктор с Шатуном будут, через день? И завтра очередь Виктора?

Гош кивнул.

Я от души врезал по приборному щитку. Черт бы побрал этого докучливого пижона!

Мало того, что завтра я не смогу быть здесь, с Гошем и Шатуном, раскручивать этот змеиный клубок! Так ведь и через два дня, выходит, тоже Виктор будет за мной следить…

Гош притормозил. Мотнул головой на дверь.

Я поглядел за стекло. Мы только въехали в город, до дома было еще несколько кварталов. Сырых и холодных. Ветер кидал на окно косые иглы дождя, гнал по улице почти сгнившие листья.

– А до дома никак?

Гош поглядел на меня внимательно и устало.

– Ну ты же сам сказал, что сегодня не ты, а Шатун! Шатуну-то Виктор доверяет, его-то не станет перепроверять!

Гош только обреченно покачал головой, отчаявшись втолковать мне что-либо. Просто еще раз мотнул головой на дверцу.