— Даже полицейских не видно, — мрачно прокомментировал Тарин. — Или разбежались от страха, или собрались вокруг Пещеры, чтобы ударить всеми силами.

— Не надо так нервничать, — посоветовал Вервольф. — Мы справимся с любой опасностью. Фауст добавил:

— Расскажи-ка подробнее, чем так уж плох режим Верховного Нахваса.

— Они грабят народ, душат налогами, вымогают взятки, — принялся перечислять ротмистр. — Заставляют нас вкалывать на рудниках и фермах, а сами держат в руках торговлю. Наши племена получают жалкие крохи и живут впроголодь. Только ервасы и нахвасы могут позволить себе нормальное питание, хорошую одежду, богатые дома. Если кто-нибудь из наших накопит немного денег, полиция немедленно обирает его до нитки.

— Понятно. — Фауст кивнул. — Ты не знаешь, нет ли у нахвасов связи с Хаосом?

— С кем? — не понял офицер.

— Неважно

В конце коридора выстроились вооруженные солдаты, и Тарин приказал готовиться к бою, но драться не пришлось — это были гоплиты-гандасы, которые пришли сюда, чтобы приветствовать нирванских герцогов. В пещеру они вошли солидной толпой: четыре пехотные роты и чуть ли не тысяча мирных гномов из кланов, сохранивших добрые чувства к прежнему отечеству.

Подземная полость, предназначенная для церемоний, была огромна. Внизу имелось нечто вроде круглой сцены или лобного места, где разместились нирванцы со спутниками. На высоте шести человеческих или десяти гномьих ростов стены пещеры опоясывал кольцевой балкон, на котором теснились гномы совершенно дикой наружности. Еще выше располагался украшенный резьбой и драгоценными камнями выступ с перилами — там стояли три дюжины перекормленных коротышек в усыпанных самоцветами и расшитых аляпистыми картинками пышных одеждах из золотой парчи.

— Похоже на обещанную ловушку, — заинтересованно прокомментировал Фауст. — Тарин, что попытаются сделать с нами — станут стрелять из арбалетов, закидают камнями?

— Судя по этим рожам, они будут швырять в нас дерьмом, — предположил Вервольф.

Пока они шли по коридору, всевозможные ширвасы и прочие таласы с воодушевлением стремились влиться в процессию. При этом гномы кричали славу законным владыкам, размахивали флажками и клялись героически умереть за Нирвану. Теперь же, обнаружив, что попали в мышеловку, они побросали флажки и попытались сбежать, но двери были плотно закрыты. В толпе гномов раздался жалобный скулеж: дескать, надо быстренько попросить пощады у Верховного. Кто-то даже предлагал схватить и выдать полицейским обоих герцогов, тем самым купив себе прощение.

— Трусливые у нас подданные, — с презрением подметил Вервольф. — Наверное, легко управлять такими тварями.

— Легко, — согласился Фауст. — Всего-то и нужно — дважды в день бить их по голове и называть скотами. Но не приведи Хаос проявить хоть каплю доброты и сочувствия — моментально обнаглеют и на шею сядут.

— Значит, будем управлять железной рукой… — Младший брат повел плечом. — Мелкие твари — ничтожные душонки.

— Все-таки живые. — Фауст попытался заступиться за аборигенов, но сам понял, что фальшивит. — Согласен — нежить.

Между тем сверху загремел усиленный обводами пещеры голос Верховного Нахваса. Обращаясь к соплеменникам, эмир говорил о посланцах далекого прошлого, которые пришли, чтобы поработить Нибельхейм и отобрать у гномов завоеванные в кровавых битвах демократические свободы и независимость. Собравшиеся на кольцевом балконе простолюдины племен ервас и нахвас истерично завопили; «Свобода! Свобода!»

Умножив количество децибел в своем голосе при помощи простенького заклинания, Фауст попытался объяснить, что союз с Нирваной подарит подземным коротышкам ускоренное развитие ремесел и торговли, от чего жизнь гномов станет многократно богаче. Однако аборигены не желали его слушать. Они кривлялись, подпрыгивали и оглушительно визжали, потеряв способность к членораздельной речи. Изредка сквозь эти безумные звуки пробивалось организованное скандирование: «Не хотим Нирвану, не хотим богатства! Нам нужна только независимость! Будем голодными, но сохраним свободу! Независимость или смерть!»

Похоже, толпа была все-таки управляемой, потому что истерика внезапно прекратилась, и все гномы, как по команде, принялись скандировать: «Лучше смерть, чем Нирвана! Независимость дороже жизни! Долой империю! Свобода! Свобода!» Верховный Нахвас поднял левую руку, и толпа немедленно заткнулась. В гробовой тишине эмир прорычал проклятие предателям, которые готовы пожертвовать свободой и независимостью ради сытой жизни под гнетом царской власти. «Смерть предателям! — с готовностью завопили с балкона. — Умрем, но не отдадим свободу!»

— Ваше слово — закон для меня, — важно произнес Верховный Нахвас. — Пусть они умрут, раз вы этого хотите.

Гномы, окружавшие нирванцев, вконец приуныли. Здоровенные самцы рыдали как дети, утирая слезы огромными мозолистыми кулачищами. Солдатики отводили глаза в сторону и, похоже, были готовы бежать хоть куда-нибудь, бросив оружие. Единственное, что удерживало их от столь постыдного деяния, — никто не знап, куда можно бежать. Более-менее достойно держались только офицеры и часть знати племени ширвас. Эти тоже приготовились к смерти, но законы чести не позволяли им показывать свой страх.

Некоторые вопросительно поглядывали на нирванцев в надежде, что высшие существа смогут придумать, как спастись. Спокойствие царских сыновей смущало гномов, и кто-то из аристократов осторожно спросил:

— Вы собираетесь уйти отсюда с помощью магии?

— Уйти? — удивился Фауст, — Никогда! Не для того мы сюда пришли.

Понимающе закивав, ротмистр Тарин радостно закричал:

— Вы собираетесь атаковать! — Он повернулся к своим солдатам и отдал приказ: — К бою!

Положив ладонь на плечо низкорослого офицера, Брат Оборотня мягко произнес:

— Не спеши. Никакого боя не будет. Мы их просто убьем.

А кольцевой балкон продолжал бесноваться. Уродливые гномы корчили рожи, растягивали пальцами и без того кривые рты, выкрикивали оскорбления и проклятия, показывали стоявшим внизу голые волосатые задницы.

— Знакомая история, — сказал Вервольф. — Не так давно я отдыхал на Земле и со скуки стал командиром роты парашютистов в диком горном регионе. В одном городишке начались беспорядки. Кучка ублюдков очень старательно изображала из себя крутых и храбрых парней, отгородившись от моих солдат женщинами и детьми — знали, что правительственные войска не станут стрелять по шлюхам и недоноскам. — Оборотень брезгливо поморщился. — Эти выродки швыряли в нас камни, прячась за спинами разгоряченного бабья. Причем и те, и другие почему-то рассчитывали на полную безнаказанность. Ну, мы их, натурально, немножко побили… Как по-твоему, чем кончилась та история?

— И думать нечего. — Фауст усмехнулся. — Отважные дети гор наложили в штаны, бросились наутек и наверняка затоптали своих девок. По-моему, сейчас случится то же самое.

Вервольф, свирепо оскалясь, уточнил:

— Кажется, уже началось. Слышишь журчание?

— Не глухой…

Вокруг толпы, стоявшей на помосте, похожем на большую таблетку, набралась изрядная лужа, подбиравшаяся к ногам обреченных. Потоки воды с шумом вытекали из зарешеченных люков, расположенных чуть пониже кольцевого балкона. Откуда-то опустились мелкоячеистые решетки, перекрывшие пещеру на высоте тройного гномьего роста. Замысел был неплох: даже те ширвасы, которые умели плавать, неизбежно утонули бы, когда уровень воды поднимется выше решетки. Скопившиеся внизу гномы разразились рыданиями, проклиная нирванцев, которые пришли с единственной целью — погубить несчастных карликов.

Не слушая дурацкие причитания, Фауст приоткрыл веки магического зрения. Амулеты послушно раскидали веером невидимые нити магических отростков. Силовые линии пронзили толщу горы, открыв герцогу конструкцию механизмов, укрытых за стенами пещеры. Герцог увидел трубы, по которым втекала вода, увидел расположение стоков, увидел дверные замки, вентиляционные шахты, потайные пещеры. Внести необходимые коррективы было делом считанных заклинаний. Накрыв трусливых союзников силовым пузырем, он запечатал все ненужные отверстия и стал ждать развязки.