На поясе у молодого человека был мобильник, и это чрезвычайно взбодрило Настю. С этим человеком наверняка можно было объясниться. Ключник и тот длинный были явно не в себе, к тому же Настя их боялась. Менеджеров по продажам Настя, в принципе, тоже побаивалась, очень уж это были самоуверенные и настойчивые ребята, но по крайней мере это был знакомый страх. Страх со стажем.
«Менеджер» присел на корточки перед весами, удовлетворенно хмыкнул, поднялся и сделал какой-то знак Ключнику.
– Молодой человек, – сказала Настя. – Послушайте меня, пожалуйста…
– Девушка, я вас послушаю, только попозже. Вы разве не видите, я занят?
Настю эти слова порадовали. «Менеджер» говорил нормальным человеческим языком. С ним можно было иметь дело.
– Мой парень, с которым я…
– С чем вас и поздравляю, – перебил ее «менеджер». – Девушка, разве я непонятно говорю? Мы тут дела делаем, а не рассказываем друг другу истории про парней.
Настя растерянно замолчала. Наверное, не надо было говорить «мой парень». Она задумалась, как ей по-другому сформулировать свою проблему…
– Так, – деловито сказал «менеджер». – Девушка!
– А? – запоздало среагировала Настя.
– Алё, я к вам обращаюсь. Послушайте, пожалуйста.
– Что?
– Я не могу вам по десять раз одно и то же объяснять. Будьте внимательнее, сначала бизнес – потом парни, – тут он Насте подмигнул и на секунду снова стал для нее нормальным живым человеком, с которым можно договориться. Но в следующую секунду Настя решила, что такое подмигивание, вероятно, входит в его обязанности по работе с клиентами – слишком уж мимолетным и механическим оно выглядело. – Итак, сегодня у нас следующие расценки… – говорил между тем «менеджер».
Ключник вытолкнул из коридора в комнату тележку с широкой основой, вроде тех, с которыми управляются носильщики на вокзалах. На тележке стоял металлический ящик.
– Вот. – «Менеджер» не без усилия приподнял крышку ящика. – Натуральные испанские дублоны. Семнадцатый век. Подлинность гарантирована сертификатом.
Настя в растерянности смотрела" на темные от времени монеты. Вот этого она не ожидала. Значит, все дело было в деньгах? Значит…
– Девушка, давайте в темпе. – «Менеджер» посмотрел на часы. – Что вас смущает?
Настю смущало слишком многое. И дублоны тут были ни при чем. Но кое-кто считал по-другому.
– Девушка имеет право на каприз, – тоном любящего дядюшки у постели больной племянницы прошелестел тот высокий и бледный, в темном балахоне. Или это было пальто? Настя не могла толком это понять, потому что высокий лишь чуть выдвинулся из полутемного коридора.
Но этого «чуть» и этого голоса хватило, чтобы зубы у Насти начали постукивать друг о друга. Она опустила глаза и стала с преувеличенным тщанием изучать свой мотоциклетный шлем.
– Долларов у нас, конечно, не водится, – ласково шептал высокий. – Но разве у нас не осталось тех замечательных алмазов? Девушки любят алмазы…
– Нет, не осталось, – сухо сказал «менеджер». – Есть дублоны, больше ничего предложить не могу…
Телефонный звонок прервал его. Не синтетические позывные мобильника, а похожий на трель музыкальной шкатулки звук старомодного аппарата с дисковым набором.
– Извините, – сказал высокий и исчез. Насте показалось, что «менеджер» облегченно вздохнул.
– Давайте в темпе, – предложил «менеджер» и запустил ладонь в ящик с монетами. Ключник небрежно бросил рюкзак на чашу весов.
«Ладно, – подумала Настя. – Сначала пусть они закончат с деньгами – для них это, наверное, очень важно, – а потом я им скажу. Так будет лучше».
Это называлось самообман. Но Насте было не привыкать к самообману.
В это время «менеджер» высыпал на чашу весов третью горсть монет, а рюкзак продолжал перевешивать. Ключник зевнул.
– Так, – сказал «менеджер», недовольно взглянув на Настю. – Кажется, у нас тут маленькая проблема. Мы ведь платим за товар, но не за упаковку, так?
Ключник перестал зевать и с интересом посмотрел на «менеджера».
– Вытащи ее из рюкзака, – сказал «менеджер» Ключнику. Тот задумался, и «менеджеру» пришлось пояснить свою идею: – Чтобы был чистый вес, понятно? Без рюкзака и прочей фигни.
Ключник пожал плечами и снял рюкзак с весов.
– Подождите…
– Девушка, не мешайте нам делать нашу работу.
– Не надо этого делать! – от волнения Настю бросило в дрожь.
– Девушка, мы уж как-нибудь сами разберемся, без ваших дурацких советов, – выдал ей механическую отповедь «менеджер». – Слава богу, не первый день работаем. Ну?
В ответ на требовательное «Ну?» Ключник развязал веревки и вытряхнул из рюкзака нечто, завернутое в целлофан.
Настя почувствовала, как к горлу подступает комок. Она подняла шлем на уровень груди, как будто хотела им отгородиться от рюкзака и его содержимого.
– Целлофан тоже сними, – распорядился «менеджер».
– Нет! – Настя даже взвизгнула.
– Да что же за день такой сегодня, – вздохнул «менеджер».
– Нельзя этого делать!
Ключник посмотрел на «менеджера», потом на Настю и презрительно скривился. А потом он вытряхнул содержимое свертка на весы.
Настя зажмурила глаза, выставила перед собой шлем и присела. Она ждала чего угодно, но… Но жизнь оказалась изобретательнее.
Через несколько секунд тягостное гудение светильников было нарушено голосом Ключника:
– Мерзопакость-то какая… Тьфу!
Настя осторожно отвела шлем от лица и выпрямилась. Мир остался прежним, ничего ужасного не произошло. Пустой целлофан лежал на полу. «Менеджер» добрасывал по одному дублону на чашу с монетами. Ключник брезгливо смотрел на противоположную чашу.
Там, освобожденный от целлофана, лежал предмет, поразительно напоминавший человеческую голову. Впрочем, это и была человеческая голова. Судя по прическе, голова женщины.
– Видишь? – удовлетворенно сказал «менеджер», когда чаши весов сравнялись. – Вот и все. А ты боялась… Никто никого не покусал. Все остались живы и здоровы. И теперь ты можешь взять свои деньги… Убирай.
Эта реплика адресовалась Ключнику. Тот, не переставая морщиться, снял с чаши весов мертвую голову и подвинул к себе ногой целлофан, чтобы бросить на него неприятный предмет.
– Ха! – сказал Ключник, и это были его последние слова, потому что секунду спустя голова Ключника разлетелась, как спелый арбуз, в который угодила разрывная пуля.
Если бы кто-то наблюдал за этой сценой через увеличительное стекло, то он бы заметил:
– в момент соприкосновения пальцев Ключника и мертвой головы на щеках убитой женщины появляются маленькие розовые точки, которые затем с невероятной скоростью увеличиваются в размерах;
– все признаки трупного окоченения исчезают, ноздри едва заметно раздуваются, на виске бьется жилка;
– на месте отсекновения туловища выступает кровь, она капает на сапоги Ключника, но он не успевает этого заметить;
– полные губы женщины приобретают темно-розовый цвет, они чуть приоткрываются, и между ними показывается кончик языка, который подрагивает и поворачивается то вправо, то влево;
– наконец веки поднимаются, и большие красивые глаза с темными зрачками смотрят на Ключника;
– Ключникне может оторваться от взгляда, от этих зрачков, ему кажется, что они все увеличиваются и увеличиваются, потом вдруг выскакивают из глазниц, впиваются в зрачки Ключника, вдавливают их ему в мозг…
– и он умирает.
Так мне объяснил Иннокентий, и у меня нет причин ему не верить. Хотя иногда он ведет себя как полный придурок.
Среди прочих полезных вещей я узнала от Иннокентия, что в обычном состоянии горгоны убивают не взглядом, а волосами. То есть тем, что растет у них на черепе вместо волос; а растут у них там юркие тонкие змейки. Можете представить, как горгоны мучаются с прической. Так вот, своим взглядом горгоны гипнотизируют жертву, а уже потом змейки впиваются оцепеневшему человеку в лицо, ну, и не только в лицо… Короче говоря, дальше горгоны пользуются человеком как хотят. Подробности этого процесса могут быть описаны одним словом: «Бр-р-р!» Так вот, если считать все это нормальной ситуацией, то в нормальной ситуации горгоны могут контролировать силу своего взгляда. В необычном состоянии – например, с отсеченной головой – все совсем по-другому. Горгона умирает, и она уже не экономит свои силы, она выплескивает их до конца, инстинктивно стараясь отомстить всему миру за свою гибель.